До кормежки нечисти оставалось еще два часа, поэтому без зазрения совести я решила, что смело могу немного вздремнуть, пользуясь ситуацией.

Раздевшись, я легла в кровать и как-то удивительно быстро уплыла в мир грез, чтобы с неохотой проснуться от неясного шороха.

В комнате царил вечерний полумрак, из освещения оставался лишь один магический светлячок, да и тот требовал подзарядки. Оглядевшись по сторонам, я зевнула и поняла, что шорох шел от проекта Хельги. Соптимусы колыхались без ветра, шуршали листьями, да и вообще в темноте казались каким-то чересчур гигантскими.

Буркнув заклинание, я поддала энергии светильникам и тут же зажмурилась от резко вспыхнувшего света. Пришлось сильно тереть глаза, а после открыть, долго фокусироваться на расплывающейся комнате.

Чувство дежавю накатывало на меня постепенно. Будто две картинки наслаивались одна на другую, и холодок пробежал по моей спине, когда я осознала, что соптимусы, которым еще вчера было расти и расти до созревания, за два часа вымахали вдвое.

Дикий ужас накрыл с головой, не дав закричать от осознания того, что мое давнишнее видение может вскоре сбыться. Намного быстрее, чем я думала. Страх буквально пульсировал по моим венам, а в голове была единственная мысль: “Бежать! Прямо сейчас – и подальше!”

Именно с этим настроем я скинула с себя покрывало, в рекордно быстрое время натянула плотное дорожное платье, сапожки, схватила со шкафа первую попавшуюся шляпку и вынула накидку. Свой чемодан-саквояж просто захлопнула, не утруждаясь на складывание вещей.

Все нужное куплю потом.

А после я вылетела за дверь комнаты и уже бежала по коридорам к воротам академии, когда вспомнила об обещании попрощаться с Фениром. Пусть это было глупо и безрассудно, но я едва ли не поклялась сообщить ему о своем отъезде в глаза. Любого другого я бы могла обмануть, написала бы позже письмо и вложила в конверт обручальное кольцо, но сейчас почему-то решила, что обещания нужно выполнять.

Поэтому почти у самого выхода притормозила и развернулась. Дошла до лаборатории и замерла возле дверей.

Надеясь, что Виктор внутри, я на миг прикрыла глаза. Бегать по всей академии и разыскивать преподавателя только затем, чтобы сказать “Прощайте” было бы странно, но он теперь часто проводил время в лаборатории…

Потянув за ручку, я вошла внутрь. Там горел свет, шуршали в клетках и вольерах звери, а откуда-то из дальнего угла, оттуда, где жил гидреныш, доносилось напевание какой-то песенки в исполнении профессора. И я пошла на звук.

Виктор стоял у клетки с гидрой и скармливал ей мясную нарезку, на меня он пока внимания не обращал, хотя я была уверена – знал, что я нахожусь за его спиной.

– У вас странные музыкальные вкусы, господин Фенир, – произнесла я, и только тогда он обернулся.

– У меня вообще вкусы странные, – сверкнув глазами, ответил он и смерил меня взглядом. – И в музыке, и в постели, да и в целом по жизни. Ты почему в таком виде, Чарльстон?

– Уезжаю, – коротко ответила я.

Фенир нахмурился и, бросив гидре буквально все оставшееся мясо из таза, оставил его в сторону, отворачиваясь от нечисти.

– Что значит уезжаешь? – вытирая руки об фартук, спросил он. – Я против.

– Боюсь, я пришла не за разрешением, а просто попрощаться. Как и обещала. – Слова дались удивительно трудно. Будто это не формальная вежливость, а полное вычеркивание из жизни чего-то невероятно важного.

Кто бы мог подумать, что это так тяжело. Гораздо легче мне давались собственные некрологи в газетах…

– Прощайте, – бросила я, крепче сжимая руку на ручке чемодана. – Если не против, кольцо я вам пришлю чуть позже.

– Чарльстон, тебе не кажется, что это все странно? – вкрадчиво поинтересовался Виктор.

Я не могла возразить или согласиться. Ничего не могла. Я знала, что поступаю странно и вызываю подозрения, но и деваться было некуда.

– Прощайте, – еще раз повторила я и, развернувшись, двинулась к выходу, на этот раз точно не собираясь возвращаться.

Я вышла в коридор и теперь уже целенаправленно побрела к воротам. Вновь почти добралась до них и вновь вспомнила, что кое-что все же забыла.

Серьги! Нужно было забрать подарок отца у Виктории. Она вот-вот должна вернуться со свидания. Или уже вернулась? Мне нужно было лишь подняться в нашу комнату.

Я задрала голову и посмотрела на окна нужного этажа.

Святой Гоблин! Как же я не хотела возвращаться обратно и ждать там соседку, если она еще не вернулась!

Лучшим решением показалось покараулить у дверей в надежде на то, что она еще не проскочила внутрь. Но это было глупо – стоять с чемоданом у всех на виду.

Пришлось спешить обратно в общежитие, подниматься на этаж, идти через длинный коридор и опасаться буквально любого громкого звука, потому что теперь мне казалось, будто моя смерть таилась за каждым углом. Благо вокруг было полно других студентов, которые бегали по своим делам, сновали мимо, с любопытством смотрели на мой чемодан.

Столь огромное количество людей даже немного успокаивало, и я на несколько мгновений умудрилась расслабиться. Но как оказалось – зря.

До дверей комнаты оставалось около пяти шагов, когда раздался крик. Столь громкий и пронзительный, что даже время остановило свой бег и решило спрятаться куда подальше от ужаса.

Я словно приросла к полу. Страх сковал по рукам и ногам, сердце затихло, не понимая, стоит ли продолжать отстукивать секунды…

И только когда второй, менее протяжный крик затих, превратившись в хрип, я, прикусив губу до крови, бросилась вперед и распахнула дверь в комнату.

Тьма окутала половину помещения, клубясь и источая зловоние. Она больше не была призрачной! Казалось, протяни руку, я смогла бы ее коснуться. Но мне не хватало сил или смелости, чтобы проверить, так ли верно предположение на самом деле.

– Виктория, – шепнула я, хотя собиралась кричать. – Вики…

Тьма качнулась и медленно начала собираться “в кучу”, превращаясь в подобие человеческого силуэта.

– Ты-ы, – прошелестела она, и я с ужасом заметила, как лицо монстра приобретает женские черты. Рот ее раскрылся, и снова послышался приглушенный страшный голос: – Умреш-шь…

– А-а-а! – ответила я, падая на колени и закрывая уши руками.

Это не был крик банши. Я кричала, как обычный человек, как отчаявшаяся перепуганная девушка, заметившая наконец свою соседку по комнате, лежащую сломанной куклой неподалеку.